Краткая библиография работ о Бенуа

Первые критические статьи об Александре Бенуа (дореволюционный период)

Литература, непосредственно посвященная творчеству Бенуа, либо тесно с ним связанная, обширна. С самого начала 1900-х годов мастер постоянно находился в сфере внимания художественной критики. Среди ее первых печатных выступлений — отзывы о выставках с участием Бенуа, рецензии на его книги, графические и театральные работы. Они, однако, не столь стремятся к объективному анализу произведений начинающего художника и критика, сколько полемизируют с общеэстетической позицией Бенуа, либо, напротив, азартно отстаивают ее: между творческой практикой Бенуа и эстетической пропагандой дягилевского «Мира искусства» ставится знак равенства. Против высказывались многие — от крупнейших живописцев и критиков до газетных репортеров. Бенуа нередко попросту сбрасывали со счетов русского искусства, уничтожали кличкой «декадент», считали неисправимым дилетантом, видели в нем лишь ретроспективиста, променявшего современность на воспевание далеких времен французских Людовиков и русских Петра и Елизаветы. Его клеймили как сторонника чистого искусства» и проповедника художественного аристократизма. Но Р. М. Рильке уже в 1902 году видел в нем одного из лидеров новейших тенденций в русском искусстве. Не только как художника, но и как талантливейшего «писателя по вопросам искусства», его всячески поддерживал и высоко ставил В. А. Серов. И. Э. Грабарь писал о Бенуа с уважением и восхищением, А. П. Остроумова-Лебедева считала гениально одаренным, А. Я. Головин — крупнейшим художественным критиком. Отражением этих взглядов явились статьи А. К. Шервашидзе (1906) и С. П. Яремича (1911), в которых творчество Бенуа стало уже предметом специального рассмотрения: носящие на себе явственные следы полемики, шедшей вокруг имени художника и мастеров его круга, они характеризовали деятельность и эстетические воззрения Бенуа с позиций, пожалуй, близких апологетическим.

Вслед за этими первыми персоналиями в 1910-х годах последовал ряд печатных выступлений, безоговорочно высоко оценивавших роль мастера в общем развитии русского искусства (статьи А. Я. Левинсона, С. К. Маковского, С. П. Яремича и др.), а также в таких специфических его областях, как книжная графика и театрально-декорационная живопись. В противовес резким выпадам в адрес Бенуа со стороны представителей московского живописного авангарда и так называемого футуризма (наиболее характерными следует считать заметки М. Ф. Ларионова и известную брошюру Д. Д. Бурлюка), подобной точки зрения придерживались М. М. Фокин, И. Ф. Стравинский, посвятивший художнику партитуру своего знаменитого «Петрушки», А. А. Блок и В. Я. Брюсов, В. И. Немирович-Данченко и К. С. Станиславский; примечательно, что последний, видевший в Бенуа вождя «передовой группы петербургских художников», называл себя его страстным почитателем, изумлялся богатству и широте его знаний, энциклопедичности памяти и щедро рассыпал дифирамбы его таланту. В многочисленных статьях, принадлежащих перу разных авторов и публиковавшихся как в специальных изданиях, так и в общей прессе предреволюционных лет, находит отражение быстро растущий авторитет Бенуа как графика и театрального декоратора, историка искусства и критика, одного из ведущих деятелей художественной жизни России.

Монография Эрнста о Бенуа и первые отзывы в советской России

Признание этого факта ставит вопрос и об издании монографии, посвященной творчеству мастера. Составленный в 1916 году сборник статей, написанных группой критиков под редакцией Г. К. Лукомского, однако, не увидел свет в связи с условиями времени. Тогда же ученик Бенуа С. Р. Эрнст разработал краткий монографический очерк. Последовательно излагая творческую биографию мастера, автор избегал тем по менее критического анализа и, не обращаясь к архивным материалам и документам, основывался преимущественно па воспоминаниях художника и его ближайших друзей. Это не могло не привести к несколько выпрямленной трактовке творческой эволюции — примерно такой, какой она представлялась самому мастеру. Труд Эрнста (его сопровождают краткие списки художественных и литературных работ Бенуа, а также «избранная» библиография) завершил процесс освещения раннего творчества мастера предреволюционной художественной критикой (изложение доведено до 1916 года). Но и это издание вышло в свет лишь спустя несколько лет, в 1921 году. Первая монография о Бенуа появилась, таким образом, уже в советское время. Это знаменательно: именно тогда художник, с энтузиазмом работавший в различных областях искусства и ставший действительным членом Академии истории материальной культуры, впервые добился широкого общественного признания. Его деятельность в период 1918—1924 годов привлекала все возрастающее внимание советской критики. При этом уничтожительным обвинениям в отсталости и старомодной академичности со стороны представителей левых художественных течений неизменно противостояли позитивные оценки Б. В. Асафьева, М. Ф. Андреевой, Н. Ф. Монахова. Именно в эти годы Горький назвал его «основоположником и создателем целого течения, возродившего русское искусство». Нельзя не вспомнить и отзыв И. Е. Репина, хоть и стоящий особняком среди оценок деятелей советской культуры, но показательным для характеристики высокого подъема в творчестве Бенуа тех лет: говоря о нем с глубоким уважением, Репин причисляет его теперь «к самым крупным величинам в искусстве».

Рецензии и отзывы о парижском периоде творчества Бенуа

Портрет Сергея Ростиславовича Эрнста. 1921 г.

Со второй половины 1920-х годов, после прекращения выставок общества «Мир искусства» и отъезда Бенуа за границу, в его творчестве начинается длительнейший «парижский» период. Выступая в качестве театрального художника, он привлекает острый интерес зарубежной театральной и художественной критики, обычно рассматривающей его как лидера группы русских мастеров, искания которых привели к реформированию мировой сценографии и музыкального театра в целом. В конце 1920-х—1930-х годах творчество Бенуа приобретает неоспоримое международное признание, что находит отражение как в ряде статей, так и в общих трудах, посвященных истории театра и сценографии XX века (работы Д. Бабля, С. Бомонта, И. Грегора, Б. Кохно, С. Лифаря, А. Хаскела и др.). В советской печати конца 1920-х годов творчество Бенуа из сферы художественно-критического рассмотрения переходит уже в область историко-художественного анализа: оно (как и все движение «Мира искусства») представляется характерным для пройденного советским искусством историко-культурного этапа. Первые примеры такого подхода — в интересных статьях И. Э. Грабаря (1927) и А. М. Эфроса (1930). Вслед за тем Бенуа как один из типичных представителей «Мира искусства» становится объектом резкой и во многом необоснованной критики со стороны вульгарно-социологического искусствознания.

Исследования Соколовой и их влияние

Среди серьезных работ, теперь подвергавших проблему критическому осмыслению с позиций историко-художественных, следует в первую очередь назвать книгу Н. И. Соколовой «Мир искусства» (М.—Л., 1934). Дающий широкий обзор этого движения, основанный на впервые публикуемых и обобщаемых материалах, содержащих цепные библиографические сводки, труд этот должен быть расценен как первое научно-документальное исследование по истории «Мира искусства», хотя в целом на предложенной автором концепции сильнейшим образом сказались тенденции вульгарного социологизма рубежа 1920-х—1930-х годов. К сожалению, именно эта методологически ущербная сторона исследования Н. И. Соколовой оказала наибольшее воздействие на труды историков русского искусства трех следующих десятилетий. Творчество Бенуа, причисляемого то к декадентам, то к модернистам, надолго выпадает из круга их внимания, либо подвергается безоговорочному осуждению. Стремление буржуазной науки вписать мастера, как и других представителей «Мира искусства», в число художников антидемократической ориентации, не получает отпора. Прочно сложившиеся взгляды па социальную реакционность «Мира искусства» в сочетании с утвердившимися в 1930-е годы общими эстетико-теоретическими постулатами в течение длительного периода сдерживают научно-объективное изучение истории русского искусства конца XIX — начала XX века.

"Русская живопись. Мысли и думы" Асафьева

Среди первых работ нового плана следует выделить книгу Б. В. Асафьева «Русская живопись. Мысли и думы» (Л., 1966), дающую глубокую и оригинальную трактовку изобразительного искусства конца XIX — начала XX века в его преемственных связях с идеями и этическими традициями предшествующего периода (в частности, с движением передвижников); методологическая основа этого труда — рассмотрение живописи в ее взаимодействиях с русской художественной культурой вообще и главным образом с музыкой. Тогда же сам предмет изучения подвергся дальнейшему методологическому уточнению, развитие советского искусствознания привело к появлению трудов, дающих итоговые обзоры историко-художественного процесса либо разрабатывающих целостную концепцию истории художественной культуры на отдельных этапах развития. К особенно плодотворным начинаниям в этой области должно быть отнесено двухтомное издание «Русская художественная культура конца XIX — начала XX века. 1895— 1907» (М., 1968, 1969). Принцип панорамного исследования русской художественной культуры в динамике синхронного развития со важнейших областей является методологической основой академического издания «История европейского искусствознания. Вторая половина XIX века — начало XX века» (М., 1969).

Исследования 70-х годов о творчества Бенуа

Несомненной вехой в освещении нашей академической наукой исследуемой проблематики стал и выход в свет двух книг десятого тома «Истории русского искусства» (М., 1968, 1969), где особо должен быть отмечен очерк В. Н. Петрова «Мир искусства», преобразованный затем в альбом под тем же названием (М., 1975). Важные аспекты проблемы освещены в трудах Г. Ю. Стерина «Художественная жизнь России па рубеже XIX—XX веков» (М., 1970) и В. П. Лапшина «Союз русских художников» (Л., 1974), а также в ряде изданий, посвященных отдельным видам и жанрам искусства. Здесь надо упомянуть книгу Д. В. Сарабьянова «Русская живопись конца 1900-х — начала 1910-х годов» (М., 1971), монографию А. А. Сидорова «Русская графика начала XX века» (М., 1969), М. Н. Пожарской «Русское театрально-декорационное искусство конца XIX — начала XX века» (М., 1970) и М. В. Давыдовой «Очерки истории русского театрально-декорационного искусства» (М., 1974). К этим изданиям примыкает и коллективный труд под редакцией Н. И. Соколовой и В. В. Ванслова «Пути развития русского искусства конца XIX — начала XX века» (М., 1972), прослеживающий историю отдельных видов и жанров изобразительного искусства.

Во всех этих изданиях определенное, а нередко и значительное место уделено рассмотрению творчества Бенуа и его роли в развитии искусства и художественной культуры современного мастеру периода. Без обращения к деятельности Бенуа не обходятся теперь ни исследования по архитектуре, по декоративно-прикладному и народному искусству, ни труды по литературе и журналистике, ни книги по музейному делу, по драматическому и музыкальному театру, режиссуре, балету и опере. Среди трудов, непосредственно примыкающих к нашей теме, отметим книгу Е. Бернадта «Александр Бенуа и музыка» (М., 1969) и двухтомное исследование В. М. Красовской «Русский балетный театр начала XX века» (Л., 1971). Мы находим имя мастера в изданиях, посвященных истории детской книги и кукольному театру, искусству графического силуэта, народному творчеству, эстетическому воспитанию и т. п., в монографиях и мемуарах множества замечательных деятелей культуры и искусства. Среди изданий последнего типа заслуживают быть отмеченными литературно-эпистолярные сборники Н. К. Рериха (М., 1974) и И. Э. Грабаря (М., 1974), мемуары Н. И. Комаровской (1965), Ф. В. Лопухова (1966), В. Ф. Булгакова (1969), Т. П. Карсавиной и И. Ф. Стравинского (1971), В. А. Милашевского (1972), Л. О. Пастернака (1975). Творчество мастера оказывается, таким образом, органически связанным с многочисленными областями и гранями русской художественной культуры.

Читайте также...