Первая выставка нового «Мира искусства». Поиск новых талантов

Каким компасом определимы подобные качества мастера и свойства его произведений? Особенно в калейдоскопе бурной художественной жизни. По статьям Бенуа видно, как он, полагаясь лишь на интуицию и опыт восприятия искусства, как всегда настраивая себя «в унисон» с картиной, рисунком, эскизом, скульптурой, ищет ответ, колеблется, сомневается, порой не доверяет себе. Он бережно высматривает на выставках молодых мастеров с «талантом и вкусом», настойчиво ловит «искренность, настроение, стиль». При этом интуиция редко обманывает критика.

В стремлении консолидировать силы вокруг «Мира искусства» работа Бенуа в печати напоминает кропотливую деятельность собирателя, приглашающего и привлекающего таланты, сплачивающего старых и начинающих мастеров на широкой платформе «энциклопедического» принципа. И в том, что это общество в предреволюционное время стало наиболее активным и представительным, в том, что оно обладало престижем куда более высоким, чем авторитет императорской Академии художеств, была, конечно, в немалой степени и его личная заслуга.

Первая выставка и новые имена

Императорская Академия художеств.

Уже на первой выставке «Мира искусства» в качестве экспонентов участвуют молодые художники далеких творческих ориентации — от любимого репинского ученика И. И. Бродского и ненавистного Репину Петрова-Водкина — до Гончаровой и Ларионова, Лентулова и Сарьяна. На следующей — список экспонентов пополняется за счет «русских сезаннистов» Машкова и Кончаловского. Анализируя их работы, Бенуа не собирается держаться за свои вчерашние вкусы. Идя навстречу новым исканиям, хоть и воспринимая их лишь как эксперименты, он вправе сказать, что «знает на своем опыте, как меняются взгляды или, вернее, как развивается глаз» (недаром он пересматривает свое отношение и к живописи современной Франции, хотя и не идет дальше признания Сезанна и Гогена). В этом смысле показательна история движения критика навстречу Н. С. Гончаровой.

И. И. Бродский, портрет.

Отзывы о ее творчестве, сперва пересыпанные упреками в браваде и фиглярстве, с течением времени сменяются смущенным признанием таланта, а затем, в связи с персональной выставкой художницы (1913), и настоящей увлеченностью. Полагаясь не столько на логику, сколько на интуицию, Бенуа скорее чувствует, нежели сознает, что перед ним «огромный талант». Он уже утверждает, что «не учить нужно Гончарову, а у нее учиться» 34. Этот путь от безусловного неверия к радостному для него самого ощущению приятия художника Бенуа проходит и по отношению к живописи И. И. Машкова и П. П. Кончаловского. Он сам повествует об этом трудном процессе, о том, как годами испытывал внутренний протест к поискам этих «бубнововалетцев», пока «поверив», как и в случае с Гончаровой, не призывал учиться у них 35. И вот уже в рядах «Мира искусства» оказываются все ведущие мастера «Бубнового валета».

Читайте также...