1920 год – премьера «Петрушки» в России. На сценах Мариинского и Большого театров

Премьера «Петрушки» (балетмейстер Я. С. Леонтьев) состоялась 20 ноября 1920 года в Мариинском театре, две недели спустя после оперы «Вражья сила» (художник Б. М. Кустодиев). Уже завоевавший всемирное признание балет шел на родине впервые. Директория (театральный орган при Наркомпросе) всячески торопила с подготовкой — спектакль должен был сыграть в области хореографии роль, сходную с той, которая предназначалась «Вражьей силе», названной А. Н. Серовым «народно-русской музыкальной драмой», в опере. Речь шла о пополнении балетного репертуара спектаклем с ярко выраженной национальной основой.

Изменения Бенуа в декорационную часть балета

Именно национальная сторона «потешных сцен» акцентирована Бенуа в новых эскизах декораций и костюмов. Уже фантастический занавес с его чудищами, несущимися над ночной столицей России, в глазах зрителя выглядел напоминанием о кошмаре прошлого. Существенные изменения претерпела и декорация «Масленицы»: здесь отсутствуют уличные фонари, стоявшие по сторонам сцены, вместо окошек с резными наличниками и ставнями на портале появились аляповатые вывески с изображениями цветочных «букетов», а с арлекина снята узорная орнаментика «в русском стиле». Упрощая, художник идет к большей реальности. Красочный строй «балета-улицы» еще сильнее сближается с лубком, народной игрушкой, городской вывеской. Обострилась и жанрово-бытовая характеристика народных сцен. Восторженное отношение художника к традициям русского площадного театра, к имеющим глубокие народные корни представлениям в балаганах в условиях 1920 года приобрело принципиальное звучание. Бенуа идет по курсу, во многом параллельному кустодиевскому. Было бы неправильно пытаться сблизить столь разные работы; в то же время перекличка оперы «Вражья сила» и балета «Петрушка» в плане акцентирования художниками народно-национального начала не должна остаться неотмеченной.

1920 год – ещё одна версия постановки «Петрушки» на московской сцене Большого театра

Анализируя постановку, Астафьев тогда же увидел «глубокое значение совершающегося перед нами художественного события и его непреходящую ценность»; он особенно выделял внешнюю сторону спектакля. Такая точка зрения получила новое подтверждение уже через несколько месяцев, когда состоялась премьера «Петрушки» в Большом театре — в иной хореографической трактовке (балетмейстер В. А. Рябцев), но вновь в оформлении Бенуа. В зрительно-пластическом решении усиливаются лубочно-балаганные поты, цветовая характеристика интенсивнее и лаконичнее. Интересно, что много лет спустя художник, бывший уже автором тринадцати версий этого балета, триумфально шедшего на всех крупных хореографических сценах мира, отдавал предпочтение московскому варианту 1920 года, считая его самым удачным.

Читайте также...